(«Псковская правда» 5 апреля 2007)
Как все-таки полезно и важно хранить старые блокноты с журналистскими записями. По ним можно сравнивать события, проводить параллели, извлекать уроки. Вот мне и пригодился блокнот с записью беседы с народным артистом СССР Михаилом Ульяновым.
Смерть этого замечательного актера заставляет говорить об утрате личности значительной, через сыгранные им роли отразилась эпоха, сложный и противоречивый XX век нашего государства.
В мае 1984 года Михаил Ульянов вместе с женой, тоже актрисой, приезжал в Псков и выступал в гарнизонном Доме офицеров.
Мне и корреспонденту областной молодежной газеты «Молодой ленинец» Виктору Васильеву в редакциях дали задание взять интервью у знаменитого артиста.
Тогда в Псков приезжало немало известных людей от искусства. Договариваться об интервью с ними, как правило, приходилось на ходу, на ступенях или в холле гостиницы «Рижская». Мы всегда волновались в таких случаях: ведь некоторых «звезд» киноэкрана (не будем называть имена) раздражали провинциальные журналисты, порой нам приходилось нарываться и на грубости. Я, кажется, понимаю теперь, почему они нас тогда так неприветливо встречали. Потому, наверное, что артисты эти приезжали «халтурить», рассчитывая на непритязательный вкус российской глубинки. И на этом фоне расспросы «о вечном» их попросту раздражали.
И вот к гостинице подкатывает черная «Волга». Из нее выходит знакомый администратор областной филармонии, еще несколько человек. Я не сразу рассмотрел в окружении сопровождающих любимого артиста. Михаил Александрович совершенно не бросался в глаза. На улице, среди прохожих, его можно было и не узнать. Невысокого роста, в скромном костюме и серой кепке, он чем-то походил на Егора Трубникова из «Председателя».
Я подошел к нему, представился. Он, видимо, сразу почувствовал нашу робость, ободряюще улыбнулся и на просьбу дать интервью охотно согласился, без всяких многозначительных пауз и скучных гримас:
— Конечно, поговорим. Приходите на выступление.
Нередко известные артисты привозили для псковичей программу развлекательного характера. Народные артисты рассказывали забавные байки, разбавляя иногда их чтением стихов (что-нибудь из классики). А некоторые и вовсе на короткое время появлялись из-за кулис, остальную работу за них выполняла киноустановка — на экране демонстрировались отрывки из известных фильмов, в которых этот актер снимался. Так, конечно, работали не все.
Михаил Ульянов зрителям баек не рассказывал. На сцене он работал с женой. Они показывали отрывки из известных спектаклей, которые шли на сцене театра имени Вахтангова. С артистом мы встречались в перерыве.
Михаил Александрович возвращался в гримерную со сцены строгим и сосредоточенным. Он еще оставался в образе героя, сложный характер которого только что представлял. В его суровом изгибе плотно сомкнутых губ ощущалась знаменитая «жуковская» непреклонность, когда полководец решал судьбоносные вопросы стратегии. И отвечал он на наши вопросы «по-жуковски» прямо и откровенно, порой даже резко — когда тема задевала его.
Мы завели разговор о задачах современного искусства. Михаил Ульянов говорил, что театр и кино не должны потакать мелким вкусам, жить на потребу мещанским интересам зрителей, которые жаждут только развлечений.
— Меня прежде всего интересует, за что мой герой борется, о чем он думает. Часто люди судят о жизни поверхностно. Это их спасательный круг, держась за который, они ничего не принимают большего, кроме этого круга. Отсюда эта злоба мещанского взгляда зрителя, считающего — раз не по нему, значит вредно всем,- замечает артист.
И неожиданно переводит разговор в другую плоскость:
— Я ведь все понимаю. Когда сейчас вышел на сцену, то увидел в зрительном зале много людей в военной форме. Солдатами заполнили аудиторию, дабы не огорчить малолюдьем знаменитого артиста.
К сожалению, Михаил Александрович был прав. Псковский зритель словно чувствовал, что с Ульяновым развлекаловки не предвидится, что разговор со сцены предстоит серьезный. Поэтому на встречу с актером пришли люди, искренне почитающие его глубокий талант, и кому его жизненная позиция в искусстве близка и понятна. А свободные места в зрительном зале действительно заняли солдаты, которых строем привели в гарнизонный Дом офицеров.
Затем Михаил Ульянов посетовал о том, что театр и кино слишком увлекаются производственной тематикой. Хотя для искусства самой важной всегда оставалась нравственная тема.
Было такое в 80-е годы: герои на экране и на сцене глубокомысленно и страстно решали производственные вопросы, боролись за выполнение плана, внедрение новых технологий. В наше время на смену передовикам производства, прогрессивно мыслящим бригадирам и инженерам пришли бандиты, проститутки, крутые спецназовцы и коварные менты. Но смена темы ровным счетом ничего не изменила в искусстве: все равно остаются пошлость и безвкусица.
Ему нравилось играть людей, которые не говорят красивых фраз о необходимости творить добро, а сами его творят.
— Пусть Егор Трубников из «Председателя» груб и порой жесток, но он вначале думает о других, а потом о себе, — рассуждает артист о своем герое. — Время Трубниковых, конечно, прошло. Но ведь суть моего председателя не в его поступках. Главное в этом человеке — стремление к делу, которое всем приносит благо. А задача искусства не в том только, чтобы создавать образы, а чтобы волновать души.
Мне вспомнился тогда сразу фильм с участием Михаила Ульянова под названием «Последний побег», только что с успехом прошедший по экранам страны. Безусловно, Ульянов «тянул» весь фильм, он был нервом картины. Другой актер сыграл бы этот персонаж наверняка бы скучно. Здесь требовался именно ульяновский темперамент. Герой Михаила Ульянова всего лишь руководитель духового оркестра в спецучилище, маленький человек. Но как он борется за человеческую душу, за оступившегося подростка, как он отстаивает его, ходит по разным кабинетам, и как его не всегда и всюду понимают.
— Хлопотное это дело — защищать другого человека, — заметил Михаил Александрович, когда я вспомнил об этой его роли.
Вечная тема: отношение человека к вещам. Как и сейчас, так и двадцать лет назад их приобретали много, даже больше чем надо — просто «на всякий случай». Особым спросом пользовался хрусталь. Его количество свидетельствовало об уровне достатка хозяина квартиры, иметь художественно выполненные стекляшки было престижно.
Мы завели с Михаилом Александровичем разговор и на эту тему. Он ответил так:
— Надо проводить грань, которая определяет, нужна ли вещь человеку, чтобы его жизнь стала богаче духовно, или эта вещь нужна только для того, чтобы ощущать себя выше и достойнее соседа.
Михаил Ульянов рассказал, как однажды в Москве его остановил милиционер за какое-то нарушение правил дорожного движения, и увидев за рулем знаменитого артиста, очень удивился. Не самому Михаилу Ульянову, а тому, что тот сидел за рулем скромных «Жигулей», а не последней марки «Мерседеса».
— Вот еще одно общее заблуждение: человек с положением должен быть каким-то особенным во всем, — заключил Михаил Александрович наш разговор.
…Я закрыл старый блокнот. Я благодарен ему за то, что он напомнил мне еще об одном замечательном человеке, с которым двадцать с лишним лет назад меня свела моя профессия.
Анатолий Тиханов
Псковская правда
