(«Европа-экспресс» 26.12.11)
Елена Ульянова — художник, дизайнер, главный художник одного из крупнейших московских издательских домов, президент фонда им. Михаила Ульянова.
Она рассказала о Михаиле Александровиче как об отце, человеке, актере и театральном деятеле, о созданном ею фонде.
— Елена Михайловна, перед вашими глазами прошла жизнь великого актера. Немногим в жизни так повезло, но, полагаю, вам было и нелегко?
— Да, на самом деле жизнь с таким отцом непроста. Он обожал меня безмерно, но и был бесконечно требовательным… Отцовская известность была феноменальна, возможности были огромные, но когда я повзрослела и стала осознавать его и себя в обществе, то не могла позволить себе наглеть — не принято это было в нашем доме… Могла, конечно, втихаря, как его дочь, пойти в ресторан, когда туда было не попасть, ходила в кино на закрытые показы по отцовскому билету, но большего я себе ничего не позволяла. Это было в юности. Но потом были и тяжелые моменты — я же взрослела, начинала свою жизнь, а меня всегда воспринимали как дочь Ульянова. И приходилось доказывать, что жизнь моя строится не по блату, что я сама чего-то стою. Отец не хотел, чтобы я стала актрисой, и однажды, когда режиссер Элем Климов утвердил меня на небольшую роль, папа позвонил ему и всё отменил. Я стала художницей, стала работать в той сфере, на которую влияние отца не распространялось.
— Михаил Ульянов и маршал Жуков в сознании народа неразлучны. Как было в жизни?
— Была дивная история. Отца на роль в «Освобождении» утвердил сам Георгий Константинович. Он посмотрел фильм «Председатель» и сказал: «Этот актер будет играть!» Только начали снимать «Освобождение», отец захотел с Жуковым
встретиться. Это было важно в плане работы над ролью. Договорились о встрече, но оказалось, не судьба — отец заболел воспалением легких. Договорились снова. Жуков заболел. В третий раз договорились. Жуков умер. Они так ни разу не виделись. В это даже трудно поверить. После фильма «Освобождение» отцу пришлось еще раз 25 играть Жукова. Он не хотел этого, но его всё равно звали и звали.
— Не путали его с Жуковым?
— Ещё как. В разгар «жуконианы» едем на дачу. Отец был скромным. Он получал тогда за съемочный день 24 рубля, денег не хватало. У нас была машина «Жигули», вторая модель, пикап, — чтобы удобнее было возить на дачу саженцы. Едем по Горького, ныне Тверской, разворачиваемся. Отца очень любили военные, дарили бушлаты, камуфляжную форму. И он надевал подаренное, когда ехал на дачу. Теперь представьте: отец за рулем в форме, а ездил он всегда плохо. Разворачиваемся через осевую на Тверской. Нас останавливает милиционер. Отец вышел из «жигуля». Милиционер говорит: «Можно посмотреть ваши документы?» «Разрешаю», — молниеносно отыграл Ульянов за Жукова. «Товарищ маршал, — вытянулся и взял под козырек, — проезжайте»! Кстати, тогда никого не удивляло, что маршал может ездить на дачу на «Жигулях». Теперь другие времена.
— Он был очень узнаваем…
— Ну да. Устал от этой славы чудовищно… В очереди вечно кто-нибудь пошутит: «А что скажет по этому поводу товарищ Жуков?»
— Вы ходили на спектакли или в кино, видели игру отца. Как соотносится в вашем сознании цепочка отец — актер — роль — образ.
— Отец репетировал «Человек с ружьем» Погодина. Я была совсем маленькая и как театральный ребенок много времени проводила за кулисами — такая девочка с розовыми бантиками и в красных колготках. И вот — премьерный спектакль. Мама захотела посмотреть его и не углядела за мной. Вы же понимаете — премьерные эмоции… А мне подумалось — надо выйти к отцу и поздравить его с премьерой. Ну и вышла — на сцене Ленин на броневике, матросы с солдатами и… девочка в клетчатой юбочке… Скандал был огромный…
Из того, что я видела взрослой, в 80% случаев я осознавала, что передо мной отец, и оценивала его работу с точки зрения удачно сыгранной роли. А в 20% я забывала, что передо мной папа, и это был высший пилотаж.
— Ваш отец, наверное, самый легендарный артист Советского Союза. Он сыграл во многих фильмах и спектаклях. Роли были от Ленина до Понтия Пилата. Согласитесь, спектр очень широкий. Как ему это удавалось?
— Михаил Александрович был актером от Бога. А в жизни был человеком мягким, застенчивым. Но когда выходил на сцену, мог преобразиться в кого угодно. Он не играл, а жил. Когда отец вживался в роль, то читал всю доступную литературу. Он непрерывно учился, вытягивал знание у всех и отовсюду, и себя вживлял в этот образ. Он был просто талантлив. Всё у него получалось, но он и много работал.
Он ведь из глухой деревни, расположенной в 250 км от Омска. Прошел по всем этапам: сначала выбрался в Омск, потом в Москву, преодолев застенчивость, неуверенность в себе. Но он люто всему учился. Сначала был «серой мышью», никем. А небожителем стал только благодаря бешеной работе над собой: раньше двух ночи не ложился, позже шести утра не вставал, на отдыхе всё время возился с записками — бесконечно зубрил роли. Есть люди легкого таланта — Смоктуновский, Яковлев. А отцу, между прочим, плохо давалось запоминание текста. Он давал мне реплики читать. Я сама выучивала все роли.
— И при всем при этом актерская карьера вашего отца кажется легкой и глянцевой.
— Я бы сказала, что его карьера — это подвиг. На создание каждого образа он тратил титанические усилия. Как страшный самоед, был всегда недоволен собой, а на людях всегда выглядел благополучным и никогда не жаловался. Когда я спрашивала, как у него дела, он всегда отвечал: «Нормально». Большего у него выудить было невозможно. Я никогда не лезла к нему в душу — мужик, сибиряк, очень ответственный. Хотел — рассказывал. Не хотел — не рассказывал. В фильме «Подмосковная элегия» отец сыграл народного артиста СССР, в какой-то степени самого себя.
— Была ли у него любимая роль?
— Не было. Я уже сказала — он занимался самоедством. Ему всё не нравилось.
— А как же роль в фильме «Ворошиловский стрелок»? Очень уж убедительно сыграно.
— Когда Станислав Говорухин предложил сниматься в этом фильме, шли лютые 1990-е — госанархия и бандитизм, времена были страшные. Отец жутко переживал из-за внучки. То, что он, видимо, недополучил со мной, хотел восполнить, заботясь о Лизе. Можете представить, что он пришивал в гримуборной кукле руку? Для меня самой было откровением. С какой заботой и нежностью он относился к Лизе! Когда она была в подростковом возрасте, мой отец так чудовищно за нее боялся, что звонил по 15 раз в день. А я не задумывалась по поводу всего этого, видимо, была слишком легкомысленной. Отец же делал самые страшные выводы, если Лиза гуляла во дворе дольше 30 минут или задерживалась, возвращаясь откуда-то. И когда Говорухин предложил сниматься, папа сразу согласился. Он хотел через свой образ докричаться до всех. В «Ворошиловском стрелке» отец точно не играл. Я смотрю фильм и понимаю, как папе было жутко жить. Отклик на фильм оказался оглушительным. Объем прессы, звонков, почты ошеломлял. Народ разделился на две части. Одни поняли фильм, как надежду, другие — как призыв к суду линча. Сам же отец был растерян. Это роль — не любимая, а насквозь пережитая.
— Как бы он сам поступил?
— Могу только сказать, что за Лизку он убил бы, да и за меня тоже. Не задумавшись.
— Михаил Александрович был долгое время художественным руководителем театра им. Вахтангова. Это были не самые простые годы для театра. Что удалось сделать за это время?
— Да, срок руководства был немалый — 20 лет, начиная с 1987 г. Помните то время? Глоток свободы. Только началась перестройка. Отец очень искренне поддерживал Горбачева. А в театре папе досталось непростое наследство. До этого должность худрука от Рубена Симонова перешла как бы по наследству к Евгению Симонову, а он предпочитал поэтический театр. Это не соответствовало вахтанговскому духу. Театр стал затухать, начался актерский бунт. Отцу было предложено возглавить театр. Так он стал худруком, но не назначенным сверху, а выбранным коллективом. Что он сделал? Открыл дверь другим режиссерам — Виктюку, Фоменко, Черняховскому, так сказать, посторонним, что раньше было просто немыслимо. Это была новая струя. Театр зажил по-новому. Отец давал возможность людям работать, был толерантен, справедлив, старался во всё вникать, помогать актерам.
— Как живут драматические актеры поколения вашего отца? Их ведь немного осталось.
— В основной свое массе эти кумиры прошлых лет живут очень тяжело. С финансовой точки зрения, они не могут жить так,
как диктует время. Поймите, безмерно тяжело быть обожаемой звездой, а потом вдруг оказаться в забвении и одиночестве.
Упасть с вершин вниз — ничего нет страшнее! Вчера любили, обожали, и вдруг. А если еще и немощь? Сейчас люди стали очень эгоистичны, не помнят даже собственных родителей. Пока ты нужен — ты в центре внимания, а если заболел — то всё. Раньше как было: режиссер Элем Климов взял Михаила Ульянова на роль Распутина, утвердил. Ульянов вдруг заболел (он часто болел воспалением легких). И тогда взяли на роль Алексея Петренко. Это обсуждалось как нонсенс, осуждалось. А теперь это норма. Расскажи такую историю сейчас, никто не поймет, в чем, собственно, вопрос.
-Елена Михайловна, вы руководитель фонда им. Михаила Ульянова. Зачем он был создан?
— Отец всю жизнь всем помогал, он был совершенно безотказным человеком и несмотря на свою огромную занятость всегда
находил время подставить плечо, защитить, помочь. Став председателем Союза театральных деятелей, он перестал сниматься и играть в театре — у него просто не хватало на это времени! Много лет Михаил Ульянов отдавал всего себя актерам, особенно старшего поколения. Поэтому и учрежденный нами благотворительный фонд им. Михаила Ульянова «Народный артист СССР» призван продолжить дело отца и напрямую помогает известным актерам-ветеранам, поддерживает их.
Саади Исаков
«Европа-экспресс» №52 (720) 26.12.11-01.01.12
